Боярщина - Страница 16

- Что ж такое? Что такое? - спросил с любопытством предводитель.

- Это интересно, - отнесся исправник к Эльчанинову, который, казалось, весь превратился в слух.

- Вспомнить не могу, - продолжала Уситкова, - ну, мы вошли, поздоровались и начали было говорить, но ни граф, ни хозяйка ни на кого никакого внимания не обращают и, как голуби, воркуют между собою, и только уж бледный Михайло Егорыч (ему, видно, и совестно) суется, как угорелый, то к тому, то к другому, "Вот тебе и смиренница", - подумала я.

- Не может, кажется, быть, - нерешительно возразил предводитель.

- Ах, Алексей Михайлыч, не знаю, может или не может быть, - возразила в свою очередь барыня, - но вы только выслушайте: мало того, что целый день говорили, глазки делали друг другу, целовались; мало этого: условились при всех, что она сегодня приедет к нему одна, и поехала; мы встретили ее. Положим, что крестница, но все-таки - она молодая женщина, а он человек холостой; у него, я думаю, и горничных в доме нет... ну, ей поправить что-нибудь надобно, башмак, чулок, кто ей это сделает, - лакеи?

- Конечно, - подтвердил предводитель и потом шепотом прибавил. - Что граф к этому склонен, то...

- Без всякого сомнения, - подхватила рассказчица. - Господи! До чего нынче доводят себя нынешние женщины. Ну, добро бы молодой человек влюбилась бы, а то старик: просто разврат, чтоб подарил что-нибудь.

При последних словах Эльчанинов встал.

- Что с вами, Валерьян Александрыч? - спросил предводитель.

- Ничего-с, это, кажется, последствия падения, - проговорил он и вышел.

- Савелий, - сказал предводитель, обращаясь к молодому человеку, тоже, кажется, принимавшему большое участие в их разговоре, - поди к Валерьяну Александрычу, посмотри, что там с ним, да спроси, не хочет ли он прилечь в моем кабинете.

Молодой человек встал и вышел в залу.

- Напрасно вы рассказываете при этих дворянишках, - сказал исправник, показывая глазами на ушедшего молодого человека, - как раз перенесут графу.

- Ай, батюшки, что я наделала! - вскричала в испуге Уситкова.

- Ты всегда так неосторожна на язык, - заметил ей муж, махнув рукой.

- Нет, Савелий не такой, я его знаю, - сказал предводитель.

- Вы, пожалуйста, скажите ему, чтобы он не говорил, - сказала Уситкова почти умоляющим голосом.

- Не беспокойтесь, Савелий не болтун.

Молодой человек, которого называли одним только полуименем Савелий, был такой же дворянин, как Эльчанинов, как предводитель, как даже сам граф; но у него было только несколько десятин земли и выстроенный на той земле маленький деревянный флигель. Он с трудом умел читать, нигде не служил, но, несмотря на бедность, на отсутствие всякого образования, он был в высшей степени честный, добрый и умный малый. Он никогда и никому не жаловался на свою участь и никогда не позволял себе, подобно другим бедным дворянам, просить помощи у богатых. Он неусыпно пахал, с помощью одного крепостного мужика, свою землю и, таким образом, имел кусок хлеба. Кроме того, он очень был искусен в разных ремеслах: собственными руками выстроил себе мельницу, делал телеги, починивал стенные часы и переплетал, наконец, книги. Ни отца, ни матери не было у него с двенадцатилетнего возраста. Жил он в одной усадьбе со вдовою.

Эльчанинов между тем стоял на задней галерее дома, прислонившись к деревянной колонне, и вовсе не обратил внимания на Савелия, когда тот подошел к нему и внимательно посмотрел на него.

Героя моего мучила в настоящую минуту ревность, и он ревновал Анну Павловну к графу. Раздосадованный и обманутый ожиданием, он поверил всему. Если бы Анна Павловна поехала к графу не в этот день, в который назначено было свидание, то, может быть, он еще усомнился бы в истине слов Уситковой; но она забыла его, забыла свое слово и уехала. Это явно, что если она не любит графа, то все-таки ей приятно его искание; что граф за ней ухаживал, Эльчанинов не имел ни малейшего сомнения в том. "Теперь прошу верить в нравственную высоту женщин, - думал он, - если она, казавшаяся ему столь чистой, столь прекрасной, унизила себя до благосклонности к старому развратнику и предпочла его человеку, который любит ее со всею искренностью, который, мало этого, обожает ее, - забыть все прошедшее и увлечься вниманием Сапеги, который только может ее позорить в глазах совести и людей; бояться со мною переговорить два слова и потом бесстыдно ехать одной к новому обожателю. О женщины! Ничтожество вам имя!{102} - проговорил Эльчанинов мысленно, - все вы равны: не знаю, почему я предпочел это худенькое созданьице, например, перед вдовою. Если уж входить в сношения с женщиной, так уж, конечно, лучше со свободной - меньше труда, а то игра не стоит свеч. Хорошо, Анна Павловна, мы поквитаемся. Вы поехали любезничать к графу, а я поеду ко вдове". На последней мысли застал его Савелий.

- Алексей Михайлыч приказали мне сказать вам, не хотите ли вы прилечь в его кабинете, - проговорил он.

- Нет-с, благодарю, я сейчас еду, - отвечал сухо Эльчанинов и пошел в гостиную.

- Прощайте, Алексей Михайлыч, - сказал он, берясь за шляпу.

- Куда это вы? Отдохните лучше.

- Благодарю покорно, мне теперь лучше, а воздух меня еще больше освежит.

Он поклонился гостям, вышел и через несколько минут был уж на дороге в усадьбу Ярцово, где жила вдова. Лошадь шла шагом. Несмотря на старание Эльчанинова придать мыслям своим более ветрености и беспечности, ему было грустно. Он ехал ко вдове, потому что был ожесточен против Анны Павловны. Он ей хотел за неверность отплатить тою же монетой. Раздавшийся сзади лошадиный топот заставил, наконец, его обернуться. Его нагонял Савелий, ехавший тоже верхом на маленькой крестьянской лошаденке.